Старый большевик с «не большевистским нутром». Часть 2 / 31 Января 1938 / История Ульяновска / Годы и люди

Конец «каббалистическим» практикам товарища Постышева положил состоявшийся 31 января 1938 года пленум Куйбышевского обкома ВКП(б), на котором специально приехавший из Москвы секретарь ЦК товарищ А.А. Андреев доложил о многочисленных политических ошибках в работе первого секретаря Куйбышевского обкома ВКП(б) и решениях Пленума Центрального Комитета, принятых по этому поводу.

«Центральный комитет партии неоднократно указывал и поправлял т. Постышева в его неправильных методах работы еще на работе в ЦК партии Украины, а также в Куйбышевской области», – докладывал Андреев. По его словам, разоблачение бывших руководителей области – Хатаевича и Щубрикова, как врагов народа, требовало от т. Постышева принятия немедленных мер по очищению области от таких людей. Однако, говорилось в докладе, «у руководства Куйбышевской области и его первого секретаря Обкома партии т. Постышева не было достаточно вкуса разоблачительной работы по очищению области от врагов народа». Поэтому, считали в Москве, он и не развернул таковую во вверенной ему партийной организации. Так что в процесс пришлось вмешаться ЦК и помочь местным товарищам, в частности подкрепив областные органы НКВД энергичными сотрудниками. Те повели разоблачительную работу как следует, и вскоре вывели на чистую воду таких врагов народа, как Полбицын, Левин, Мурафер, Куликов, Алексеев, Есашин.

Вместе с тем, упрекая обком партии и лично товарища Постышева в отсутствии «вкуса к разоблачительной работе», ЦК обвинил и его, и комитет в грубом нарушении партийного устава выразившемся в самочинном роспуске тридцати трех райкомов «по мотивам, что большинство членов пленумов райкомов оказались врагами народа, а остальным членам пленума выявлено политическое недоверие». Хотя, как показала проверка ЦК, необходимости столь массового роспуска партийных органов не было, «так как максимум репрессировано было членов пленума райкомов 3-4 человека».

Более того, при Постышеве стали распускать первичные партийные организации в городах, например, в Куйбышеве и в Сызрани, массово исключая людей из партии – как членов, так и кандидатов. В итоге только за 1937 год областная парторганизация сократилась на 3000 человек!

Кроме партийцев, доставалось от первого секректаря и торговцам: он «также вызывал работников Куйбышевского Горкома ВКП(б) и давал указание – нужно арестовать человек 200 работников торгующих организаций, судить показательным процессом и человек 20 расстрелять» (видимо за свастику в колбасе и знаки на конфетных фантиках).

«Такие жестокие, дикие методы работы наша партия и ЦК не имели в истории нашей партии. ЦК партии пришлось вмешаться в действия Куйбышевского Обкома партии, как явно провокационные, ничего общего не имеющие с методами нашей партии и нашего Сталинского ЦК», – с возмущением докладывал товарищ Андреев.

Стоп! Но тогда получается, что Постышев «вкус к разоблачительской работе» все же имел и с врагами все-таки боролся, очищая от таковых областную парторганизацию? Во всяком случае, как видно из самого же доклада, райкомы он распускал именно «по мотивам» их враждебности!

Очевидное противоречие разрешалось просто: оказывается, «политической беспечностью т. Постышева воспользовались враги народа, неразоблаченные члены троцкистско-бухаринской организации, пробравшиеся в аппарат Обкома, вошедшие в доверие первого секретаря Обкома тов. Постышева, проводившие свои вражеские действия. Как, например, быв. инструктор Обкома партии Сиротин заключил договор на соцсоренование, кто больше исключит коммунистов из партии».

Будучи арестованным НКВД, бывший инструктор в своих вражеских действиях признался, показав, «что он имел специальное задание от троцкистско-бухаринской организации добиться массового исключения честных коммунистов из партии, войти в доверие руководства Обкома партии и сохранить себя в партии для проведения вражеских действий и вызова недовольства, что Сиротину и удалось сделать».

В общем, без троцкистов-бухаринцев никак не обошлось.

Что касается сугубо хозяйственной деятельности, то в этой сфере бывший первый секретарь тоже ошибался, хотя и не столь масштабно. По мнению ЦК, «в Куйбышевской области имело место грубое командование колхозами со стороны Куйбышевского Обкома партии. Тов. Постышев нарушал Сталинский устав с/х артели, как, например, мобилизация коров на возку снопов и уборочную кампанию 1937 г.».

В августе того же года глава области лично распорядился разобрать общественные постройки на селе и высвободившимся материалом… покрыть полевые станы. Эта директива, по мнению ЦК, «была провокационной, не имевшей ничего общего с директивой нашей партии и правительства, ибо такие методы работы вызывают недовольство колхозных масс…».

Кроме того, Постышев, хотя знал о ней, но скрыл от ЦК явно кулацкую директиву, изданную еще в апреле 1937 года разоблаченным врагом народа Полбицыным, о роспуске кулацких поселков и принятии кулаков в колхозы. Об этом контрреволюционном решении в ЦК узнали только в августе и немедленно его отменили, как политически вредное.

В общем, «тов. Постышев, хотя и старый большевик, но нутро у т. Постышева не большевистское», – заключили в Центральном Комитете и приняли меры: за роспуск 33 райкомов без согласия ЦК все члены бюро обкома получили по выговору, а его первый секретарь был снят со своего поста и отозван в распоряжение ЦК.

Освободившееся место занял бывший глава Ленинского райкома Ленинграда и депутат Верховного Совета СССР Николай Григорьевич Игнатов.

Эти решения куйбышевского пленума до сведения ульяновских коммунистов довел участвовавший в его работе инструктор горкома партии Григорий Сергеевич Растегин на состоявшемся 5 февраля 1938 года пленуме уже Ульяновского ГК.

Что касается Постышева, то его вывели из числа кандидатов в члены Политбюро ЦК, исключили из партии, 21 февраля 1938 арестовали. Спустя ровно год – 26 февраля 1939-го приговорили к смертной казни и вскоре расстреляли.